Осенний мадригал - Страница 36

— Правильно, — кивнул Самедов.

— Но вас видели автоинспекторы ГАИ, — напомнил Дронго, — именно вас двоих, сидевших в салоне «Мерседеса». Кроме того, у меня есть еще одно свидетельство очевидца, что с пяти до шести часов вечера ваш старший брат находился на даче и не мог быть ни в каком другом месте. Если собрать все факты, то выходит, что вы лжесвидетельствовали. Вы и наученный вами водитель. Когда дойдет до суда, он сразу откажется от своих показаний, поняв, что ему за ложь светит срок. Вы тоже, конечно, понимаете, что Бахрам будет покрывать вас лишь до определенного предела.

— Вы пришли меня шантажировать?

— Я пришел помочь вашей семье. Дело в том, что я пока единственный человек, кто верит в невиновность вашего старшего брата.

— Нас двое, — вставил Рагим Самедов. — Я тоже никогда не поверю, что мой брат — убийца. Даже если я увижу убийство собственными глазами.

— Вы ведь не любили Парвиза, — напомнил Дронго. — Хотя его действительно мало кто любил. Он обычно приставал к женам своих друзей и знакомых, к их сестрам и дочерям. А подобных подонков нигде не любят. Извините, что я говорю так о вашем покойном родственнике. Но согласитесь, что он давал повод его не любить.

— Меня мало интересовала его семейная жизнь, — возразил хозяин кабинета. — И поэтому давайте закончим разговор. Мне, конечно, интересно, откуда вы обо всем узнали и какое доказательство невиновности моего старшего брата у вас есть. Не скрою, действительно интересно. Но даже если вы мне об этом не скажете, то и тогда я не стану особо переживать. Все и так понимают, что мой старший брат не может быть убийцей…

— Вы знали, что Парвиз был увлечен его супругой? — неожиданно спросил Дронго.

Самедов словно задохнулся. Затем с неожиданной ненавистью очень тихо произнес:

— Да кто вы такой? Почему вы лезете в дела нашей семьи? Кто вам разрешил распространять подобные гадости?

— Если бы я не знал точно, а только предполагал, то по вашей реакции я бы сразу все понял, — сказал Дронго. — Давайте условимся: все, что мы скажем друг другу, останется в этой комнате. Я действительно пришел помочь вашему старшему брату. А вы устраиваете истерику.

— Хотите опозорить нашу семью?

— Нет, не хочу! Но дело в том, что показания инспекторов ГАИ могут попасть к нынешнему генеральному прокурору, который не очень любит вашу семью и не горит желанием видеть вас в должности председателя Верховного суда. Именно поэтому вы напрасно пытаетесь скрыть то очевидное обстоятельство, что вы приехали на дачу вместе со своим старшим братом. Не забывайте о ваших охранниках. Они могут рассказать, что не видели, как ваш старший брат приезжал на дачу после шести.

— Какие у вас доказательства невиновности моего брата? — неожиданно спросил Самедов. Он был умным человеком и понял, о какой опасности говорит его собеседник.

— Я разговаривал сегодня с водовозом, который был вчера на ваших дачах. С ним уже говорили сотрудники полиции, его вызвали на допрос к следователю Джафарову. Но мне удалось узнать одно важное обстоятельство, на которое не обратили внимания полицейские. Дело в том, что в бассейне вашего брата нет внутренней очистки, которая есть у вас. И поэтому ему приходится вызывать водовоза, чтобы прочистить бассейн, а потом снова его наполнить. Водовоз подтвердил мне, что ваш старший брат все время стоял рядом с ним, никуда не отлучаясь. Более того — он даже вызвал своих сыновей, чтобы они стояли рядом с ним. Водитель приехал ровно в пять часов вечера и уехал в шесть. Как раз в тот самый период, когда, предположительно, был убит ваш двоюродный брат. Таким образом, у вашего старшего брата есть неопровержимое алиби.

Дронго замолчал. Рагим Самедов испытующе смотрел на него. Затем протянул руку и нажал кнопку селектора.

— Принеси два стакана чая, — приказал он секретарю. И лишь затем обратился к Дронго: — Я был о вас другого мнения. Кажется, я ошибался.

— Во всяком случае, мне хотелось, чтобы вы узнали о моем разговоре, — сказал Дронго.

— Парвиз был неуправляемым человеком, — выдавил из себя Рагим. — Вы знаете, он долгое время провел в Москве и забыл наши традиции, наши порядки. Говорил и делал что хотел. Все время общался с молодыми девочками…

— Я тоже долгое время провел в Москве, — заметил Дронго.

— Вы там работали, а он дурака валял! Он и вернулся только из-за своей болезни. Подцепил там какую-то заразу. Нам говорил, что триппер. Врал, конечно. Представляете, в каком мы были состоянии? Его домой нельзя было пускать! А ведь он в наши дома входить должен был, с нашими женами, детьми разговаривать… Я его все равно ни разу к себе домой не пустил! А на даче он иногда бывал, но я старался жену и дочь от него подальше держать. В общем, он нас опозорил…

Секретарь внесла поднос с чаем, коробкой конфет, нарезанным лимоном. Разложив все, она быстро вышла.

— Несчастная Нармина так с ним намучилась, — продолжал рассказывать Самедов. — Она молодая, а столько приходилось терпеть… Лучше бы он пил или анашу курил! А он бабником был. Мужчина может быть бабником, в этом нет ничего плохого, только нельзя приставать к знакомым женщинам. Столько женщин вокруг, а он лез именно к знакомым. Его несколько раз ловили и били. В прошлом году даже спортсмен какой-то поймал, когда он к его невесте лез. Его тогда избили так, что он в больницу попал.

Хозяин кабинета взял свой стакан и негромко сказал:

— Время плохое сейчас, у людей никаких моральных ценностей не осталось…

«Интересно, на какие „моральные ценности“ он купил себе „Мерседес“ и „Форд“? — подумал Дронго. — При его зарплате в пятьдесят долларов ему пришлось бы копить лет сто или двести. Может, сейчас время ханжей и лицемеров?..»